[...]

[mymimicry]

Бег
Алексей Магнус Егоров

Черные каменные истуканы молча взирали на бегущего, пепельный песок тихо шуршал под его босыми пятками, каждый шаг поднимал в воздух невесомую пыль, которая, не спеша, оседала. Он, казалось, уже разучился правильно дышать, он мог только делать глубокий вздох, полностью вбирая в себя энергию окружающего пространства. Эту холодную ярость неприветливой земли, ее огненную землю и ледяной как ржавая бритва ветер. Каждый вдох служил словно толчком к новому импульсу, мышцы выдавали с каждым разом все большее и большее усилие, скорость постепенно возрастала. Теперь и не заметить преследователя, он остался далеко позади, не способный выдержать такой бег, но о нем и нельзя вспомнить, он пропал из сознания так же, как и пропала память о том, что надо делать выдох. Страшно представить, память ведь может и не вернуться, и даже недосягаемая громада океана не сможет остановить стремительный бег сквозь пепельную пустыню.

Где-то вдали громыхало, толи бог грозы гнал свое воинство в очередную атаку на полчища тьмы, толи земля готовилась исторгнуть очередную порцию живительной смерти. Этот ужасающий грохот, от которого все песчаные жители стремились убраться как можно дальше, только подстегнул бегущего, хотя, казалось, куда уж быстрее. Но его скорость уже превысила все мыслимые пределы, никто из живущих не смог бы догнать этого бегуна. Ледяной ветер вытравливал из тела лишнее тепло, не давая бегущему перегреться, а жар земли приятно обжигал босые ступни, подстегивая и ублажая. Мощь кипучей энергии в мышцах с каждым новым шагом становилась все тяжелее, ее присутствие было столь осязаемым, что крепчайший камень крошился, когда на него ступала незащищенная стопа бегущего.

Он слился с окружающим его неистовством: ударами божественного молота в вышине, рычанием отдаленных вулканов, некротическим воем ветра и таким далеким и столь близким мерным покачиванием прародителя океана. Все стихии, все чувства и ощущения мира давали этот невероятный заряд скорости, этой невообразимой энергии свободы, возрождая в измученном теле давнюю силу. Наследованную силу тысячи живших и ныне присутствующих в одном этом теле, в этом самом духе. Незримо, но ощущаемо.

С каждым новым шагом уставшие кости все больше и больше изнашивались, мышцы готовы были разорвать, сухожилия истереться в невесомый порошок, но усилие воли и невозможное желание выиграть эту гонку не давали предательской плоти нарушить желание духа бегущего. Океан приближался, его лазурная гладь отсвечивала красным, берег был еще так далеко, на нем танцевали дивные тени, словно все демоны собрались на ужасающее пиршество и плясали под зарево запыленной солнечной звезды. Все ужасы, которые можно было представить, воплощались в этих тенях, словно пытаясь отвлечь разум, чистый разум превратившегося в чистую скорость бегуна. Но одна тень не меня очертаний, она замерла на самом краю видимости и, казалось, успевала находиться и здесь, и сзади, и на этом самом берегу, стоя по щиколотки в воде.

Бегущий зарычал, отгоняя от себя навязчивое видение невозможного, рык был подобен острой мысли, звук пронзил пространство и должен был удариться в стоящую здесь – сзади – впереди тень. Но она даже не шелохнулась, она просто исчезла из сознания бегущего. Он не успел поймать момент этого исчезновения, он просто забыл, что нечто преследовало его в этой серой пустыне, пред ликом океана. Удивительная скорость требовала огромную плату за свое использование, она пожирала тело, а теперь добралась и до сознания. Все может кончиться гораздо ужасней, проигрыш в гонке окажется ерундой, ведь можно потерять себя и превратиться в единственную мысль стремительно несущуюся в пространстве. И все во имя Скорости!

Каждый шаг приближал к заветной цели, главное было не забыть эту цель, иначе блуждать в бесконечности можно будет вечность, ища то, что было буквально перед носом.

***

Медленно возвращалось восприятие, окружающая серость окрасилась в яркие тона: красные, черные, синие, многие цвета как кляксы были разбросаны во всем виденном пространстве. Ветер превратился из леденящего ужаса в прохладную песнь колыбельной, урчание земли было подобно живому любящему существу, а гром нес в себе саму основу жизни - драгоценность пустынь. И тень все так же чернела на берегу, стоя по щиколотки в воде.

- Смерть не обогнать, знаешь ли. – Произнес, не оборачиваясь, человек у самой кромки воды.
- Ты жульничал! – Просипел-прокричал пошатывающийся бегун.
- Правда. – В голосе человека не было и тени вопроса. – Но разве я не победил?

Он повернулся к бегуну и взглянул своими лазурными глазами. Его черное одеяние не подходило для этих земель, если бы началась пепельная буря, едкий пепел пожрал бы кожу незащищенного тела, но, казалось, это нисколько не вызывало беспокойства.
Бегун пытался отдышаться, к нему медленно возвращалось восприятие сначала мира, потом себя, память, опыт - все, что делало его живым разумным существом, а не стремительной мыслью.

- Ты ужасно выглядишь. – Без выражения произнес человек и одним усилием воли поднял костлявое тело бегуна и приблизил к себе. – Да, омоет вода твои раны.
- «Кто ты?» – Скорее подумал, нежели произнес он, наслаждаясь ласковыми поцелуями соленой воды. – Откуда ты знаешь нашу веру?!
- Я? – Человек удивленно приподнял одну бровь. – Я – человек. А ты, ты безымянный, потерявший себя представитель древнего рода, погибший в заключение у стаи мясников.
- Я жив! – Бегун нашел в себе силы произнести это в слух. – Да и ты не похож на человека, - витало в его мыслях, - человек не мог бы столь стремительно переместиться, не владея магией.
- Ах, магия, - человек только фыркнул и лучезарно безразлично улыбнулся, - ты думаешь, эти формулы и есть то самое, что зовется искусством? Наивный мальчик.
- Если ты человек, то ты не старше меня.
- Кто же я по твоему мнению такой?
- «Человек, способный быть везде» – Растянув иссохшие губы в подобие улыбки, подумал он.
- Более точного ответа я и не слышал. – На этот раз маску безразличия смыло с лица человека, и в его ледяных глазах стали видны некие лукавые нотки. – Что касается моего так называемого жульничества – я разве обманул тебя? Подумай хорошенько.
- Ты сказал, что я буду бежать, а ты попробуешь обогнать меня.
- Верно, разве я нарушил свое слово? Посмотри на мою одежду, на мои сапоги, на мое лицо, разве похоже, что я воспользовался формулой перемещения?

И со всевозрастающим удивлением освободившийся узник рассмотрел одеяние человека: черный плащ был весь в пыли, на спине виднелась прореха; рубаха, штаны растрепались и пропитались потом; сапоги исчезли, и отбегающая вода обнажала израненные ступни человека.

- Не хочешь же ты сказать, что я специально так себя разукрасил? – С усмешкой и немного агрессивно спросил человек.
- Нет. – Сипло отвечал бегун, засыпая. – Но я не могу понять.
- Тебе требовалась встряска, материальное подтверждение своей свободы. – Принялся объяснять человек, своим убаюкивающим голосом. – Вот, я и выдумал такую штуку.
- Но как ты…

Человек улыбался, глядя, как на его руках засыпает освободившаяся душа. Мир и покой ему.